Форстер Маргарет - Записки Викторианского Джентльмена
Маргарет Форстер
Записки викторианского джентльмена
Уильям Мейкпис Теккерей
УСТАМИ ТЕККЕРЕЯ
И - ярмарки тщеславия свидетель -
Клеймя марионеток перепляс,
Он видел, что бездомна добродетель,
В плену коварства честный ум погас.
Его улыбка, верная печали, -
Любовью наполняла все сердца.
Он целомудрен был душой вначале
И чистым оставался до конца...
Ш. Брукс. Уильям Мейкпис Теккерей.
Пер. А. Солянова
24 декабря 1863 г. Теккерея не стало. Даже по меркам XIX столетия умер
он рано, не достигнув и пятидесяти трех лет. Проститься с автором "Ярмарки
тщеславия" пришло более 2000 человек; ведущие английские газеты и журналы
печатали некрологи. Один из них был написан Диккенсом, который, позабыв
многолетние разногласия и бурные ссоры с Теккереем, воздал должное своему
великому современнику. В потоке откликов на смерть писателя особняком стоит
небольшое стихотворение, появившееся 2 января в "Панче", известном
сатирическом журнале, с которым долгие годы сотрудничал Теккерей. Оно было
анонимным, но современники знали, что его автор - Шерли Брукс, один из
постоянных критиков и рецензентов "Панча", давнишний друг и коллега
Теккерея. Неожиданно было видеть среди карикатур и пародий, шаржей и
бурлесков, переполнявших страницы журнала, серьезное и полное глубокого
чувства стихотворение. Рисуя образ человека, которого он и его коллеги по
"Панчу" знали и любили, Ш. Брукс постарался в первую "очередь опровергнуть
расхожее мнение о нем как о цинике:
Он циник был; так жизнь его прожита
В сиянье добрых слов и добрых дел,
Так сердце было всей земле открыто,
Был щедрым он и восхвалять умел.
Он циник был: могли прочесть вы это
На лбу его в короне седины,
В лазури глаз, по-детски полных света,
В устах, что для улыбки рождены.
Он циник был; спеленутый любовью
Своих друзей, детишек и родных,
Перо окрасив собственною кровью,
Он чутким сердцем нашу боль постиг...
Записные борзописцы, позабыв отделить писателя от его
героев-марионеток, на все лады твердили; "Циник, циник, циник". Не поняли
Теккерея даже многие выдающиеся его современники: Шарлотта Бронте упрекала
его в аморализме, Карлейль писал, что "предпочитает яду, изливающемуся со
страниц "Ярмарки тщеславия", просветленность "Домби и сына"", ему вторила
Элизабет Браунинг: "Эта сильная, жестокая, мучительная книга не возвышает и
не очищает душу". Устав от бесцельной борьбы, Теккерей оставил дочерям
суровый наказ: "Никаких биографий!" И они, помня, как резко отзывался отец о
книгах, где выставлены напоказ подробности жизни великих людей, как он
страдал от клейма "циника", сделали все от них зависящее, чтобы ограничить
биографам и литературоведам доступ к семейным архивам, а заодно и к семейным
тайнам. Ревниво оберегали переписку отца (она издана и сейчас еще не
полностью), несмотря на уговоры исследователей, обозначили весьма солидный
срок запрета на публикацию некоторых материалов.
Со дня рождения Теккерея прошло 175 лет, со дня смерти - более 120, но
до сих пор книги о нем можно пересчитать по пальцам (а ведь о Диккенсе
написаны библиотеки!). Есть среди этих немногочисленных исследований и
биографии. К числу классических относится та, что была создана другом и
учеником Теккерея, видным английским писателем Энтони Троллопом. Увидела она
свет вскоре после смерти Теккерея. Читая ее, трудно отделаться от мысли, что
автор, боясь оскорбить память Теккерея слишком пристальным вниманием к его
личности, решил воспроизвести лишь основные вехи его судьбы. В таком же
